Знаменитый русский Иван

Audi magazin: Чем сейчас занята ваша голова? Вероятно, чем-то более важным, чем очередное интервью?

Иван Ургант: Вы знаете, сейчас я думаю именно об интервью. Если я сейчас здесь, значит, ничего более важного у меня в данную минуту нет. Я стараюсь не оказываться в ситуациях, чтобы думать об одном, а заниматься другим. Иными словами, когда ведешь автомобиль, надо смотреть на дорогу.

То есть эффект «водителя автобуса», когда едешь в выходные в магазин, а потом понимаешь, что движешься в сторону работы, вам не знаком?

Такого у меня в жизни ни разу не было.

Вопрос про национального лидера. Скажите, вы ощущаете себя национальным лидером российского телевидения?

Отвечу как на духу. Нет, не ощущаю себя ни национальным лидером, ни лидером отечественного телевидения. Я бы вообще не смешивал эти понятия.

А какое место вы отводите себе на отечественном телевидении?

Меньше всего я задумываюсь о том, какое место занимаю на отечественном телевидении, в истории, в культурной жизни страны.

Тем не менее вы ощущаете себя человеком «маркером»? Я поясню свой вопрос...

Да, хотелось бы, чтобы вы прояснили свой вопрос...

Не так давно я был на смотровой площадке в «Москва-Сити», и там экскурсовод в числе прочего отметил: «В соседней башне находятся жилые апартаменты, достаточно сказать, что там купил себе квартиру Иван Ургант».

Неплохо! При том, что у меня и в мыслях не было покупать там квартиру. Подарили бы — другое дело, но не дарят.

Тем не менее я понял, что Москву в принципе можно разметить такими точками. Скажем, Ваганьковское кладбище...

...где Иван Ургант будет похоронен.

Нет.

А, извините.

Про Ваганьковское кладбище говорят, когда зазывают посетить его с экскурсией, что там находится могила Андрея Миронова. Для Кремля тоже найдутся какие-то определения...

Вы знаете, в Кремле могил немногим меньше, чем на Ваганьковском кладбище. А один человек и вовсе до сих пор не похоронен.

Вы про кого?

Есть у нас в стране один незахороненный человек, который лежит на спине у стен Кремля. Сто лет назад он сыграл важную роль в жизни нашей страны.

Но вернемся к теме. Вы ощущаете себя неким мерилом? Например, в том смысле, что любые ваши слова, сказанные в интервью, уже являются ценностью?

Спасибо огромное. Да, я иногда чувствую, как у меня изо рта будто кусочки золота выпадают, но потом смотрю — а это зубы. Как у цыгана. Но в целом я далек от мысли считать себя голосом поколения, не спешу рассматривать себя как человека, чьи ответы в интервью могут быть манифестами.

То есть скромность — это то, что вас украшает?

Скромность — это то, в чем я плаваю.

Это ваш сок?

Это, я бы сказал, мой бульон.

Бывает, что дома вы включаете от нечего делать телевизор, случайно натыкаетесь на какой-то знакомый фильм и понимаете, что оторваться невозможно?

Вчера я включил телевизор, шел «Осенний марафон». В итоге просидел перед телевизором тридцать минут вместо запланированных трех, хотя смотрел этот фильм бесчисленное количество раз.

То есть помните, с какой сцены начали и на какой закончили?

Могу прямо сейчас сказать. Когда я начал смотреть, Бузыкин забежал в библиотеку, чтобы не подавать руки «этой скотине Шершавникову», а выключили мы с женой телевизор, когда он пришел к персонажу Марины Неёловой домой, а она там сидит и говорит: «Андрюша, да я все понимаю...»

Вам жалко Бузыкина? Или вам жалко Неёлову? Или «никого не жалко, никого»? 

Мне жалко и Бузыкина, и Неёлову, и Гундареву. Мне всех жалко. Мне жалко Володина. Вы сейчас, возможно, думаете про руководителя Государственной думы? Но я про Александра Моисеевича (автора сценария. — Прим. ред.). Но жалость — непродуктивное чувство. Я скорее не жалею, а разделяю... Это все и про меня...

Вы немного Бузыкин?

Не следует понимать мои слова буквально. Я сопереживаю героям, хочу, чтобы их жизнь изменилась, желательно в лучшую сторону. Или, если речь идет об отрицательном герое, то в худшую сторону, чтобы черти прямо сейчас посадили его на сковородку и давай его калеными щипцами по часовой стрелке проворачивать.

Сейчас такое хорошее кино снимают? Уровня «Осеннего марафона»?

Про уровень «Осеннего марафона» не уверен, но хорошее кино есть. Я недавно пересматривал фильм «Бёрдмэн». Невозможно оторваться. Все понимаю про этого героя.

Боюсь, это уже не совсем российское кино.

Я бы даже выразил такую революционную точку зрения, что это совсем не российское кино. Что касается российского кино... Что бы такое вспомнить из последних фильмов... Может быть, фильм «Кококо» Авдотьи Смирновой. Не скажу, что часто его пересматриваю, но картина понравилась. Наверное, и не может раз в полгода появляться фильм, который ты потом будешь пересматривать всю жизнь. Так же очевидно, что книги, которые мы прочитали в юности, фильмы, которые посмотрели, оказывают самое глубокое влияние на наши формирующиеся организмы.

Ментально девственные организмы...

Я не употребляю подобные слова, но вы очень элегантно выразились. Недавно у меня появилось непреодолимое желание перечитать «Мастера и Маргариту», что я и сделал, получив огромное удовольствие. Для меня произведение, относится ли оно к литературе, кинематографу, музыке или изобразительному искусству, хорошо тогда, когда ты хочешь к нему возвращаться в разном возрасте, в разных жизненных обстоятельствах и каждый раз открывать для себя что-то новое.

Свойство, которое принято называть многогранностью?

Определение «многогранность» я чаще употребляю по отношению к стаканам. И бриллиантам.

Сколько, по вашему мнению, может существовать телевизионная программа, чтобы было интересно и ее создателям, и зрителям?

Иногда эти вещи расходятся. Бывает, что создателям еще интересно, а зрителям уже нет. Бывает наоборот: зрителям еще интересно, а создателям уже не интересно. Бывает, что не интересно ни зрителям, ни создателям, а программа сорок лет в эфире. Бывает по-разному.

Почему на телевидении такое количество лицензионных или заимствованных программ? Количество идей ограничено?

Я стараюсь не делить телевидение географически, рассматривая мировой процесс как единый. Бывает, в одной стране придумали формат, а расцвел он в другой. И люди, которые этот формат придумали, радуются успеху.

Однако в этом мировом процессе мы обычно заимствуем идеи, а не порождаем их. Или вы знаете примеры, когда придуманное на российском телевидении уходило куда-то в дальнее зарубежье? Немного таких примеров.

Немного. Не приживается «Что? Где? Когда?» в Малайзии. Пока.

Да и «Вечерний Ургант» за отсутствием Урганта там с трудом может прижиться.

А вот тут вы сами поставили небольшой капкан и сами же наступили в него краем своего замшевого ботинка, потому что в названии передачи «Вечерний Ургант» обозначен способ ее существования. Это «позднее телевидение» или «телевидение поздним вечером». Формат — стол, ведущий, диван или пара кресел, на которые садятся приходящие в студию гости. Формат придуман давным-давно в Соединенных Штатах. Но программа в своем конкретном воплощении зависит от ведущего. Когда я покину передачу (надеюсь, это произойдет не скоро), ее может продолжить вести другой человек. И это будет совершенно другая передача.

Насколько легко вам удалось войти в одну реку дважды с одной программой?

Вы имеете в виду «Прожекторперисхилтон»?

Безусловно, не КВН. Кстати, в «Википедии» написано, что только две программы у нас были перезапущены с достаточно большим перерывом.

Это ерунда полная. Как минимум уже появилась третья — «Вокруг смеха».

Надеюсь, не с Александром Ивановым?

Современные технологии не позволяют нам пока это сделать. Пока с Ефимом Шифриным. Что касается «Прожекторперисхилтон», здесь тот самый случай, когда эта программа не нужна была никому из ведущих, когда мы возвращались. Все четверо ведущих — люди состоявшиеся. Саша Цекало стал большим телевизионным продюсером. Гарик Мартиросян ширит границы Comedy Club. Сережа Светлаков уже снимает фильмы и как продюсер, и как сценарист — и делает это успешно. У меня ежедневная вечерняя программа. Мы все очень занятые люди. Но есть один маленький момент. Есть «но», которое в корне меняет фразу «из нас четверых передача особенно никому не была нужна». Мы все очень скучали друг по другу, нам всем очень не хватало того удивительного состояния, той химии, которая возникает в процессе съемок «Прожекторперисхилтон». Я лично гнался именно за этим.

В «Вечернем Урганте» гости повторяются достаточно часто. Вы чувствуете себя терапевтом на повторном приеме?

Нет, нет, нет. За то время, пока мы не видимся, происходит много всего, о чем мы можем поговорить. На интервью в передаче отведено 12–15 минут, разговор поверхностный. Это как вы встречаетесь с приятелем, которого какое-то время не видели: стоите, болтаете, шутите, заодно смотрите, изменился ли у него объем талии, появились ли во рту импланты.

Я видел одну из ваших передач, где приходил молодой видеоблогер Иван Гай с какими-то немыслимыми миллионами просмотров. Скажите, бывает, что вы ощущаете себя старпером, который не всегда понимает секрет популярности тех или иных персонажей в медиасреде?

Ощущаю себя стартапером или ощущаю себя старпером? Это разные вещи. Чего скрывать, я действительно старше Иван Гая. Он симпатичный парень, и то, что я могу оценить степень симпатичности парня, говорит, что я тоже не слишком стар. Можно принимать Интернет во внимание или не принимать, но факт остается фактом: больше десяти миллионов человек периодически наблюдают за тем, что делает этот талантливый юноша в своем видеоблоге. И если после этого они не отписываются и остаются с ним, значит, их это интересует. Я не подписан ни на одного видеоблогера. Но это пока. Фокус смещается с телевидения на Интернет, и перемены в этом новом бескрайнем медиапространстве будут происходить очень быстро, проекты будут сменять друг друга. Наши передачи тоже многие смотрят именно через Интернет. И у меня телевизор подключен к Интернету. И фильм «Осенний марафон», о котором мы говорили, я смотрел именно в Интернете.

То есть вы его сами и включили?

Вот я себя и сдал.

Скажите как ведущий кулинарной передачи: какое самое сложное блюдо вы готовили сами в последнее время?

Баранью ногу по рецепту братьев Тотибадзе. Через восемь часов, когда было непонятно, где кастрюля, где баранина и где тархун — мы все слились в одну массу, жена выставила нас за дверь.

А что вы готовы есть изо дня в день? Есть такое блюдо, которое не надоедает?

Не знаю... Я люблю авокадо. Вижу в ваших глазах обескураженность. Вы ожидали услышать, что я без паровых котлет из лангустинов не проживу и дня? Нет, я люблю авокадо. Мне нравится на завтрак. Лосось, авокадо, сок лайма, кинза.

А! Вот видите, уже появились другие участники процесса.

Другие участники процесса, как и в политической жизни нашей страны, не являются ключевыми. В центре все равно авокадо.

Так и я могу сказать, что люблю хлеб, намазанный тонким слоем черной икры.

Вы передернули только что — незаметно для себя, но заметно для меня. Авокадо в моем рецепте играет главную роль, а если на хлеб намазать икру, то про хлеб вы будете думать меньше всего. Вы будете сидеть и жрать икру.

На что вы с сожалением тратите время своей жизни?

На рассматривание фотографий в социальных сетях. Какое мне дело до этих людей в купальных костюмах? Но оторваться сложно. Это как семечки.

А ради чего готовы разгрести дела?

Люблю играть на музыкальных инструментах, фотографировать, кататься на велосипеде, смотреть по телевизору спортивные соревнования, я люблю... Какие-то банальные фразы... Путешествовать люблю. И все скажут: «Тоже Америку открыл, кто не любит путешествовать?»

Почему при всей вашей популярности вас редко можно увидеть в рекламе?

Потому что в тендерах между мной и Дмитрием Нагиевым за право рекламировать «Мирамистин» всегда выигрывает Дмитрий. Почему это происходит? Объяснений у меня этому нет. Может, мне не доверяют люди, когда я что-то им предлагаю? С другой стороны, у меня было несколько вполне успешных рекламных кампаний. Не знаю. У меня много предложений рекламировать что-то, я от них отказываюсь, пока есть возможность зарабатывать чем-то другим. И есть еще один момент: странно будет, когда меня станут показывать и в самой программе, и внутри рекламного блока.

Вы можете представить ситуацию, что в России кто-то, общаясь с вами лицом к лицу, спросит: «Извините, а как вас зовут?»

Я допускаю такую ситуацию. А в том, что много людей знают, как меня зовут, моей-то заслуги немного. Это заслуга Зворыкина.

Полагаете, он думал о вас, когда занимался своим изобретением?

Хочется верить, что да. «Настанет время, — думал Зворыкин, — когда по телевизору покажут наконец-то про нормального человека. А как его будут звать? Ну конечно, Иван. Это же Россия. А фамилия?» И тут Зворыкин умер.

Каким человеческим качествам, умениям или способностям вы завидуете?

Внимательности. Я не очень внимательный. И пунктуальности. Я знаю людей, которые не могут опоздать. Когда я опаздываю (а делаю это редко), у меня находится масса причин для оправданий, прежде всего перед сами собой. А мой товарищ Сергей Светлаков не опаздывает вообще никогда. Он ездит со мной по одному городу. И орла, на котором он мог бы летать, у него нет.

Вы можете сочинить два предложения со словами «Иван Ургант — водитель», «Иван Ургант — пассажир» и «Audi А8»?

Тут и сочинять особо не надо, мне хорошо в обеих ролях: и водителя Audi А8, и пассажира, просто мы говорим про разные дни недели. Мне очень нравится автомобиль. Какой-то он человеческий. Изумительного зеленого цвета! Попробуйте найти в городе второй такой же! Автомобили этого класса почти все черные.